Переплавка - Страница 6

— Добрый вечер уважаемые гости. Что я могу сделать для вас? — забубнил он механическим голосом.

Валерка и Паоло, не сговариваясь, замедлили ход, чтобы оказаться за спиной у Никиты. Завел их сюда, пусть сам и общается с этим чудом биотехники и программирования нечеткой логики. «Свои» станционные андроиды были ребятам хорошо известны, а вот что можно ожидать от «чужих» — всегда неизвестно. Слишком уж загадочные процессы бродят в их электронных мозгах. Конечно, напасть на человека ни один киборг не мог по определению, первое, что им «прошивают» и очень жестко, это три знаменитых "закона Азимова". Но вот «пользу» порой андроиды понимали весьма странно, что иногда приводило к серьезным инцидентам. Из-за этого их и использовали весьма ограничено, предпочитая поручать ту или иную работу либо узко специализированным роботам, либо уж людям.

Хотя, конечно, академическому институту к лицу именно интеллектуальный андроид, а не тупой, пусть и говорящий, металлический ящик охранного робота.

Никита же ничуть не стушевался.

— Привет, Робик! Мы пришли к отцу в лабораторию. Ты нас проводишь?

— Привет, Никита, — на белесом (бледным назвать его язык не поворачивался) лице отобразилось нечто, отдаленно напоминающее добрую улыбку. Если только можно представить улыбку существа, лишенного рта. И всё-таки андроид улыбался. Глазами. Но вид у него при этом был довольно своеобразный. Валерка сразу вспомнил, что к андроидам не рекомендуется допускать детей младше пяти лет. Понятное дело: памперсы, конечно, помогут, но ведь рёву будет…

— А кто это вместе с тобой? — продолжал расспрос киборг.

— Это наши гости, Валера и Паоло. Папа давно им собирался показать институт.

— Гости? — переспросил Робик.

— Валерка — мой двоюродный брат, — на всякий случай уточнил мальчишка.

Возникла небольшая пауза. Ребята понимали, что в это время андроид общается с Никитиным отцом, передавая ему полученную информацию. Наконец Робик произнес:

— Идемте. Я провожу вас к доктору Воробьёву.

— Ну, что я говорил! — с победным видом оглядел друзей Никита.

Все трое двинулись след за андроидом к лифту. Навстречу им спешил другой киборг, на этот раз в желтом комбинезоне.

— Привет, Анди! — окликнул его неугомонный Никита.

— Привет, Никита! — прогудел в ответ андроид, заступающий на вахту у дверей.

— Ты их по цвету комбинезонов различаешь? — поинтересовался Паоло. На его взгляд других отличий между Робиком и Анди не имелось.

— Ещё чего, — фыркнул Никита. — Они же совсем разные.

Старшие мальчишки обменялись понимающими взглядами, но спорить не стали. Вместо этого Валерка спросил:

— А сколько их тут?

— Шестеро. Робик, Отка, Анди, Дролли, Ки и Бора.

— Забавно, — Валерка сразу понял, каким образом возникали эти имена.

— А у вас как андроидов называют?

— У нас на станции их было всего двое. Поэтому их звали Плутон и Харон — в честь планет, вокруг которых вращалась наша станция, — пояснил Паоло.

Совсем далёкие от астрономии люди слышали только про планету Плутон, замаскировавшуюся в где-то в середине списка планет солнечной системы, а о существовании Харона даже не подозревали. Чуть более эрудированные считали Харона обыкновенным спутником. Но те, кто астрономией занимался серьезно, понимали всю уникальность этой парочки. По крайней мере — уникальность для солнечной системы. Ведь диаметр Плутона был всего лишь вдвое больше диаметра Харона. Ну, не прямо точно вдвое, но очень близко к этому. Поэтому они и считались двойной планетной системой, по аналогии с двойными звёздами.

Паоло и Валерка астрономией занимались очень серьезно. Ещё бы, попробуйте вырасти на борту научной орбитальной станции и не полюбить астрономию. Некоторым уникумам это, правда, удавалось, но каким образом — для мальчишек до сих пор оставалось загадкой. Космос завораживал своей красотой, манил к себе множеством тайн, и так хотелось раскрыть хотя бы одну из них… хоть самую маленькую. А ещё была уверенность, что тайна обязательно им покорится, ведь самое важное в истории человечества состоит в том, что человек один за другим вырывал у природы ответы на вопросы об устройстве окружающего его мироздания. Профессия ученого пользовалась в Российской Конфедерации огромным уважением. Конечно, любой труд почётен, и хлебороб, конструктор, управленец или инженер ничем не хуже астронома. Но всё равно мальчишки хотели стать именно и только астрономами.

— Вы их, случайно, не путаете? — лукаво уточнил Никита, когда захлопнулись двери лифта…

— Кого с кем? — не понял Валерка. — Андроидов между собой? Почему мы их путать должны?

— Да нет… С настоящими Путоном и Хароном.

— А… Нет конечно. Как их можно спутать? Они же, как отец говорит, "совсем из другой оперы".

— Бывают маленькие недоразумения, — добавил Паоло. — А так, чтобы серьезно — никогда.

Лифт опустил их на третий из восьми подземных уровней. На поверхности лабораторный комплекс выглядел не слишком внушительно, большинство зданий поднимались в высоту на два-три этажа, самые высокие — максимум на пять. Всё самое интересное и важное было укрыто глубоко под землей (заодно и под толщей бетона с прокладками из других защитных материалов). Прежде всего, из соображений безопасности, чтобы уменьшить ущерб в случае аварии. А ещё чтобы защитить лаборатории от космического излучения. Если астрономы считали его слабым и всячески старались поймать его как можно больше, то исследователи квантовой гравитации, напротив, всеми правдами и неправдами пытались от него отгородится.